Скрип кровати в хрущёвке слышен даже через стену. Тем более, если эта стена — тонкая перегородка, которую строители в 60-х клепали на скорость.

Артём сидел на кухне, пил тёплое пиво и смотрел в пустоту. В соседней комнате, за дешёвой ДСП-дверью, происходило то, что он сам разрешил.

Скрип.

Монотонный, с небольшими перерывами, как будто кто-то набирал ритм. Потом снова — быстрее, увереннее.

Он сделал глоток, даже не замечая, как сжимает банку пальцами. Холодильник гудел, на улице кто-то матерился у подъезда, но главное происходило здесь. Там. В его спальне.

— Тёма, ты не против же, да? — Марина спросила его этим тоном. Кокетливым, почти насмешливым.

— Конечно, — ответил он тогда, улыбнувшись.

Теперь он сидел в трениках, босиком на старом линолеуме, слушая, как их кровать предательски скрипит под чужими движениями. Кровать, которую он сам собирал, выбирая по акции в «Икее». Кровать, где они с Мариной когда-то любили друг друга.

Но сейчас она выгибалась не для него.

Стон. Громче обычного. Артём машинально взял телефон, открыл приложение. Зачем? Что он искал? Что могло заглушить это?

Пауза. Тишина.

Потом голос Марины, приглушённый, но довольный:

— Сигарету дашь?

И ответ — низкий, мужской, уверенный:

— Только после второго раунда.

Скрип кровати возобновился.