История началась достаточно обыденно, но позже все закрутилось так, что я едва успевал за событиями. Всё это произошло в период, когда мои отношения с девушкой были стабильными, но уже начинали притираться к чем-то новому, неопределенному. Мы как-то разговорились о книге — «Манон Леско», но это была не просто дискуссия о литературе. Мы начали размышлять о судьбах героев, о верности и преданности, о том, как трудно бывает сохранить любовь, и это подвело нас к теме, о которой я ранее никогда не задумывался.

Незаметно для нас обоих эти разговоры стали не просто увлечением, а точкой отсчета для перемен. В какой-то момент я начал частенько работать в другом городе, и нарастала эта напряженность между нами — командировки, недосказанности, молчаливые вопросы, которые не были адресованы. И в этот момент я наткнулся на сайт, где обсуждались такие отношения. Все было так четко и системно, что это привлекло мое внимание. Возможно, это было в какой-то степени романтизированное представление, но мне показалось, что там я увидел нечто большее — что-то абсолютное. Абсолютная преданность. Абсолютное принятие.

Как бы там ни было, мне стало интересно, может ли быть эта форма отношений действительно правдой. Я всегда был склонен идеализировать, и на фоне всего этого идеалистического потока мыслей я стал воспринимать такие отношения как нечто более совершенное. В своей голове я начал рисовать картину, где все идеально: доверие, безграничная свобода, и она, моя жена, без последних навязанных рамок могла бы быть счастлива на принципиально новом уровне. Я видел, как она может «освободиться» и тем самым даровать мне по-настоящему глубокую нежность. Это могло бы быть чем-то по-настоящему красивым.

Но, конечно, как это часто бывает, реальность оказалась куда более сложной. Я чувствовал, что она что-то скрывает, что на фоне моей веры в абсолютную любовь, происходило нечто противоположное. Я уже догадывался о её изменах, и, как бы я ни пытался держать в голове эту романтическую идею, она всё равно не могла не вызывать пресное призрение.

Когда она призналась, это уже не казалось таким освобождающим, как я себе представлял. Совсем наоборот. Я слушал её, и все те фантазии, которые я пытался построить, разрушались прямо на глазах. Вместо идеала я почувствовал лишь отвращение к тому, как она это объясняла, с каким безразличием и усталостью она все рассказывала. Ее глаза не горели, а значит все тщетно.

В момент эпистолярного свидетельства измены у. Еня был последний шанс перейти с головой в формат, но я решил завершить отношения. Всё казалось бессмысленным.

Однако даже спустя некоторое время, в голове продолжала мелькать мысль о том, что, может быть, все эти рассказы, дневники и отчеты действительно имеют место быть. Что если в какой-то другой реальности она могла бы радоваться своей независимости, а я мог бы наслаждаться тем, что дал ей свободу? Может, я всё-таки ошибался в своем восприятии, и настоящее наслаждение — это в какой-то мере способность дарить друг другу свободу и принятие, даже если это не соответствует общепринятым стандартам?